Были у нас родственники, не сказать, что самые близкие – двоюродная племянница моего дедушки с мужем Алексеем и сыном Сергеем. Жили мы в одном городе и, несмотря на дальность родства, очень тесно общались. Я, когда малая была, обожала дядю Лешу – мировой мужик, какой еще взрослый будет играть с 5-летней соплюхой в догонялки и прятки с не меньшим удовольствием и азартом, чем она сама. Он вообще детей очень любил, вечно на руках меня таскал, катал на шее и без устали носился на четвереньках, изображая верного коня.
А вот в его собственной семье все далеко не радостно было. Единственный сын Сергей рос прекрасным добрым, набожным человеком, был великолепным художником, даже расписывал фресками один из наших городских храмов. Но легендарные 90-е годы недаром названы «лихими» – они изменяли до неузнаваемости людей и крушили судьбы. Я точно и не помню, что именно толкнуло его на эту скользкую дорожку, я тогда еще даже в школу не ходила, мало что понимала во взрослых делах, мама говорит – его жена, которая вечно требовала шуб, золота и бриллиантов. В общем, попал в банду воров, был пойман на краже, сел на 3 года, вышел и опять вернулся к криминальному промыслу. Они занимались квартирными кражами. Однажды его подельники, решив, что добыча лучше делится на троих, чем на четверых, решили от него избавиться. Избили до полусмерти, добили выстрелом в голову, тело вывезли на ближайшую свалку, облили бензином и подожгли. Его нашли только через 2 дня, тело сильно обгорело и было обглодано собаками. Это было шоком и ударом для всех. Я тогда училась во втором классе, мама, как могла пыталась меня отгородить от жутких подробностей трагедии, но все равно что-то где-то просачивалось, слышалось краем уха и не давало спать по ночам. Опознавать Сергея пришлось по обручальному кольцу и массивной серебряной цепочке с иконой святого Николая, которые буквально вплавились в тело.
Эта цепочка с иконкой были родительским даром Сергею на 15 лет. Помню, тогда, несмотря на уговоры и протесты родни, дядя Леша оставил эту цепочку себе как память о сыне. Носил ее на шее не снимая. Хотя все шептались, что это не к добру, что надо было эту жуткую реликвию с Сергеем в гроб положить, что утянет теперь покойник и отца за собой.

Брак дяди Леши окончательно распался, они еще и до смерти сына с женой часто ругались, а тут окончательно разбежались – уже ничего их вместе не держало. Дядя Леша тогда уехал в одну из близлежащих деревенек. Купил себе небольшой домик, обзавелся огородом, хозяйством. И зажил себе в одиночестве этаким бобылем. Здоровенный, высокий с косой саженью в плечах, с черными с проседью волосами до плеч и такой же бородой, он очень напоминал постаревшего гаррипоттеровского Хагрида. С соседями мало общался – так, была пара приятелей – а вот приехавшей в гости родне всегда был рад. Мы его часто навещали, хотя бы 2-3 раза в месяц старались заглянуть. Несмотря на мрачные предсказания о том, что Сергей через цепочку его на тот свет заберет, прожил после смерти сына почти 15 лет. Правда, здоровый образ жизни он совсем не блюл: любил выпить, а курил столько, что обычный курильщик от такой дозы откинул бы копыта вместе с так часто поминаемой в таких случаях лошадью.
Четыре года назад я по традиции в воскресенье поехала сама к дяде Леше. Затарилась всякими консервами, макаронными изделиями, кондитеркой; мы его постоянно так снабжали – в городе и цены ниже, и выбор больше.
– Ан-н-н-на! – привычно заорал дядя Леша с огорода, увидев меня. Он всегда умудрялся произнести мое короткое и, в общем-то, мягкое имя так гулко и раскатисто, как будто в нем не 2 буквы «н», а все 4. – Ан-н-н-на, принцесса моя, на что ты променяла своего верного коня Алексиса? На это ведро с болтами?
– Вовсе он не ведро! – привычно заступилась я за любимый «фольксваген» – А конь уже старый и курит много.
– Вот еще! – оскорбился замечанием «верный конь» – А давай поспорим, что ты от своей тонкой ментоловой дряни быстрее загнешься, чем я от своей самокрутки?
– Вот от вашей самокрутки я точно загнусь, – смеюсь я. – Ну если спорить, то только на деньги. А вообще идите сюда, давайте разгружаться – не заставляйте принцессу баулы таскать, нам по статусу не положено.
Еще побалагурив и наконец вытащив из машины пакеты, пошли мы в дом чай пить да новости последние обсуждать. Хорошо у дяди Леши было. Чувствовалось, что ты не просто дома, а ДОМА с большой буквы, где тебя ждут, где всегда рады, и ты нужен, и тебе нужен этот весёлый, немного чудной старик. Обсудив и обсмеяв все последние новости и перемыв все косточки до последнего позвонка родне и знакомым, дядя Леша рассказывает мне такую историю:

– Сон такой странный в последнее время снится, – говорит он. – Представляешь, снится Серегин день рождения, когда ему 15 исполнялось. Вот он как тогда забегает с улицы домой, тащит за собой велосипед и прямо с порога кричит, весело так: «Папа, ты где делся? С утра тебя ищу. Где мой подарок? Ты же мне цепочку обещал, неужели забыл?» А я стою в комнате, еще молодой, с чувством радости и гордости, что вон у меня сын уже какой здоровый и красавец в придачу. В руках держу эту самую цепочку и зову Сережку: «Сынуля, иди сюда, не клевещи на своего старика, ничего я не забыл – вот твой подарок». И ты представляешь, всегда на этом месте просыпаюсь, почти неделю этот сон повторяется, а я никак ее не могу Сереге подарить – обрывается сон и все.
У меня аж чай не в то горло полез и через нос полился.
– Дядь Леш, – говорю я. – Так это же наверняка предупреждение вам, что что-то плохое с вами может случиться. А то и вовсе… Вон сколько историй о том, что накануне смерти умершие родственники снятся. А вы говорили, что у вас сердце покалывало неделю назад. Слушайте, а поехали прямо сейчас в больницу. Я вас отвезу, не беспокойтесь…
Я вскакиваю с места и в надвигающейся панике мечусь по домику в поисках ключей и обуви. Мне действительно очень страшно и как-то холодно даже. Чувствую, что этот сон неспроста, чувствую приближение беды. Аж на пот прошибло, трясет всю.
– Ан-н-н-на, – привычно прогудело за спиной. – А ну сядь, паникерша. Ну поедем мы в больницу и что скажем? Что мне покойный сын приснился – спасите, помираю. Меня тогда точно в больницу упрут, только в другую. Да и тем более, если это знак, что я скоро умру – тем лучше, устал я уже и по Сереге каждый день плачу и скучаю. Пора так пора, я не боюсь.
Уехала я от него тогда не просто с камнем на душе, а с целым Эверестом на сердце. Хотелось вернуться и силком тащить… тащить куда? В больницу – он себя прекрасно чувствует, не поверит нам никто, к себе домой под присмотр – сбежит, я его знаю, сама такая же. И останавливало еще то, что он сделал выбор и даже ждет его. По приезду домой стала ему звонить каждый час, с проверкой, даже ночью, пока не нарвалась на матюки и сетование, что «ты меня своей заботой скорее в гроб вгонишь, чем сон сбудется, если сбудется вообще. Ан-н-н-на, отстань, дай, наконец, поспать пожилому человеку».
Через 3 дня дяди Леши не стало – умер во сне, остановилось сердце. Видимо подарил-таки цепочку сыну. Когда готовили тело к похоронам, заметили одну странность – на шеи и груди остался четкий красноватый след от цепочки с иконкой, как будто она на какой-то момент раскалилась.
Не думаю, что это сбылось мрачное предсказание о том, что Сергей через цепочку забрал отца в могилу. Скорее просто пришло его время. А Сергей, где бы он ни был, вышел встретить отца.